К истории одной революционной песни.

    Nach Frankreich zogen zwei Grenadier’,
Die waren in Rußland gefangen.
Und als sie kamen in’s deutsche Quartier,
Sie ließen die Köpfe hangen.

Daß Frankreich verloren gegangen,
Besiegt und zerschlagen das tapfere Heer, –
Und der Kaiser, der Kaiser gefangen.

     Da weinten zusammen die Grenadier’

Der Eine sprach: Wie weh wird mir,
Wie brennt meine alte Wunde.

     Der Andre sprach: das Lied ist aus,
Auch ich möcht mit dir sterben,

Die ohne mich verderben.

     [59] Was scheert mich Weib, was scheert mich Kind,
Ich trage weit bess’res Verlangen;
Laß sie betteln gehen, wenn sie hungrig sind, –

     Gewähr’ mir Bruder eine Bitt’:
Wenn ich jetzt sterben werde,
So nimm meine Leiche nach Frankreich mit,
Begrab’ mich in Frankreichs Erde.

Sollst du auf’s Herz mir legen;
Die Flinte gieb mir in die Hand,
Und gürt’ mir um den Degen.

     So will ich liegen und horchen still,

Bis einst ich höre Kanonengebrüll,
Und wiehernder Rosse Getrabe.

     Dann reitet mein Kaiser wohl über mein Grab,
Viel Schwerter klirren und blitzen;

Den Kaiser, den Kaiser zu schützen.

Стихотворение положено на музыку:

Это стихотворение есть в русском переводе М.Л. Михайлова и А.А. Фета.
Как раз, вариант Михайлова и явился источником переделки 1905 г.

Во Францию два гренадера пошли, —
В России в плену они были, —
Но только немецкой достигли земли,
То головы тут же склонили.

Печальная весть раздалася в ушах,
Что нет уже Франции боле,
Разбита великая армия в прах,
И сам император в неволе.

И слёз гренадеры не в силах сдержать,
Так горько то слышать им было!
И молвил один: — О, как тяжко дышать!
Как старая рана заныла!

Другой промолвил: — Конец всему!
С тобой бы я умер с печали!
Но ждут там жена и ребята в дому, —
Они без меня бы пропали.

— Что́ значат мне дети, что́ участь жены!
Душа моя выше стремится:
Пусть по миру ходят, когда голодны! —
В плену император томится!

Исполни ты просьбу, собрат дорогой:
Когда здесь глаза я закрою,
Во Францию труп мой возьми ты с собой,
Французской засыпь там землёю.

И крест мой почётный на сердце моё
На красной положишь ты ленте,
И в руку мою положи мне ружьё,
И шпагу мне тоже наденьте.

Так буду лежать я во гробе своём,
Как бы на часах и в молчаньи,
Покуда заслышу я пушечный гром,
И топот, и конское ржанье:

На гроб император наедет тут мой,
Мечи зазвенят отовсюду,
И, встав из могилы в красе боевой,
Спасать императора буду.